Дневник папиной дочки: процессуальное изнасилование.

Cовсем бесплатно я давно не работаю, свой хлеб с икрой по-другому я зарабатывать не умею, поэтому мой труд, должен быть оплачен. Но иногда, когда деньги и время есть, а чувство справедливости остается неудовлетворенным, — душа просит праздника. Вернее какого-нибудь такого дела, чтобы… ну уж прям «ах, какая я молодец!». В общем, хочется для кого-нибудь стать последним шансом и спасением. И надежды этого кого-то во что бы то ни стало оправдать.

Поскольку, как правило, мои желания исполняются, в моем офисе появилась пара, которой суждено было мою мечту о справедливости воплотить в жизнь. Дело было в другом городе. Небольшой такой городишка, районный центр тысяч на сто жителей.

В спор были вовлечены городские чиновники, и дело двигалось крайне медленно. Более того, клиенты мои до того, как обратиться ко мне, меняли уже третьего адвоката. В принципе, они может быть и не меняли бы, но юристы сами убегали, возвращая полученный гонорар, сразу после первого же заседания. Видимо, под давлением администрации.

На самом деле, все эти рассказанные при первой встрече ужасы, меня несколько удивили. На мой взгляд, дело было не сложным. Можно даже сказать элементарным. Никакой политической подоплеки в нем не было, денежного интереса у кого-либо из сторон, вроде бы, тоже. А спор заключался только в одном: в какой школе учиться дочери-первокласснице моих доверителей: в общеобразовательной или специальной для умственно отсталых детей.

Собственно говоря, наворотили предыдущие адвокаты в деле немало. В силу этических причин, обсуждать квалификацию моих коллег с клиентами мне не хотелось. Но… Сама-то я понимала, что все должно было быть… ну совсем не так, как в деле.

Первое, что бросалось в глаза, так это то, что оба ответчика – были отделами в составе других организаций. То есть не обладали правом самостоятельно участвовать в процессе. Естественно, что первым делом, решено было исправить это недоразумение. Заодно бы и время, чтобы ознакомиться с делом, и подумать над позицией, появилось бы, — ведь не может судья продолжать процесс, если ему новых ответчиков извещать.

Начиная с появления нас в здании суда, мне стало интересно. В коридоре нас встретило человек пять женщин, видимо представители ответчиков. Дамы проявили ко мне неслабый интерес. Во-первых, на их лицах было нескрываемое удивление, что мои доверители появились не в полном одиночестве. То есть самого по себе моего появления не ждали. Во-вторых, меня позабавил этот хвост из обязательно присутствующего одного из клиентов, с одной стороны, и представителя власти, с другой, — куда бы я не пошла. Даже в дамскую комнату меня порывались сопроводить именно в таком составе.

Само заседание началось с опозданием в полчаса. Уж не знаю чего или кого ждал суд (в коридорах кроме нас никого не было, да и подозревала я, что заседания в этом суде, — вообще редкость). Началось с потрясающего вопроса судьи в адрес моих клиентов:
— Ну что, иск еще не забрали? Ну ладно чего у нас опека скажет, — Анна Васильевна вы иск, конечно же, не признаете? Экспертизу что ли Вам провести?…».
— Нет, конечно, не признаем мы требований. А мы уже давно говорим, — нужна экспертиза.

Ну, раз уж с процедурой так вольно обращаться начал сам судья, то и мне, вроде бы, ждать было нечего. У меня уже было заготовлено ходатайство об уточнении ответчиков, его я и озвучила, заметив суду, что вроде как по кодексу у нас первыми сторона истцов выступает. На мою речь суд среагировал незамедлительно:
— А вы вообще кто?
— Представитель. Доверенность передана через секретаря. А личности участвующих в процессе лиц, к сожалению, сегодня не выяснялись.
— В смысле не выяснялись? Тут же все те же самые. Всех знаю. А Вас я еще в процесс не допустил, — я Вам слова не предоставляю, — и уже обращаясь к опеке: — Ну что, Анна Васильевна, — я Вам экспертизу-то назначу, а какую будем назначать? Психиатрическую?

Вот с этого момента мне стало интересно. Толи я совсем не знаю процесса, толи в этом городе какие-то свои законы. Поскольку, вопрос с моим «допущением» в процесс надо было как-то решать, и решать срочно, я на листочке прямо на коленке (а стол в зале судебного заседания, предоставлен был исключительно секретарю) написала клиентам ходатайство, типа «прошу допустить в процесс представителя». Передаю через ряд стульев клиенту. И тут опять нарвались на замечание суда, мол, мешаем процессу. Хорошо хоть клиента выслушал.

— Так. Давайте доверенность? А где паспорт? А вот, вижу. Ну и что, Вы не хотите защищать свои интересы лично? А зачем Вы тогда пришли сами? Так… доверенность… Участвовать во всех судебных… Ага, так. Подпись. И чего это какой-то нотариус не наш? А вдруг доверенность поддельная? Ну ладно. Суд, совещаясь на месте, определил допустить представителя к участию в процессе. Анна Васильевна, ну так что ж, психиатрическую назначим?

Тут уже не выдержала душа поэта и я довольно-таки жестко начала заявлять ходатайства. Для начала, об уточнении ответчиков. Получив бумагу на стол, судья и вовсе вышел из себя «А где Вы раньше были?».

Ну… вот где я была раньше? Уж совершенно не в этом странном процессе, — у меня соглашение с клиентом только позавчера заключено. А вот как суд принял к производству дело с ответчиками «отдел образования» и «педагогический совет школы»? Как извещал? Как проверял полномочия представителей? Когда ни у отдела, ни тем паче у педсовета ни собственной печати, ни статуса юридического лица???? Фактически у нас в деле участвовали «Уши Ивана Петровича» и «Нос Петра Ивановича».

Противоположная сторона, естественно, была против удовлетворения ходатайства. Хотя лично я не представляю, вообще как бы суд в нем отказал. Суд оказался мудрее, — отказывать не стал. Удовлетворил. Но сразу после того, как ни в чем не бывало, видимо по привычке, вернулся к вопросу об экспертизе.

…. Если суд не хочет откладываться только на том основании, что новых ответчиков, а среди них стояла городская Администрация, необходимо хотя бы известить…. Я положила на стол судье еще одно заявление, — об изменении предмета, мол, просим, признать незаконным действия органа государственной власти. По сути, процедура рассмотрения такого требования несколько иная, нежели порядок рассмотрения искового. Ну да ладно. Прямого запрета нет на соединение в одном документе требований искового и неискового характера. Соединим.

Суд задумался.

— Ладно, решу потом. Ответчики явились, отзыв я получил. Так, у ответчиков будут вопросы к истцам?
— Мне бы хотелось, дать объяснения.
— Вы не можете — вы не истец, а представитель. Вы можете только в прениях выступать.
— Прошу отметить в протоколе, что мне отказано в праве дать объяснения.
— Не указывайте суду что делать!!! У ответчика есть вопросы? Нет, ну ладно. Надо экспертизу назначать. Придете ко мне… Лена, неси журнал! Так, когда Вы ко мне придете… двадцать второго. Анна Васильевна, Вас устроит?
— да, да. Конечно. С этим делом уже и заканчивать пора.

Встать. Суд идет! Занавес.

Я вообще люблю ездить по районам. Но даже за все годы моей практики и даже в городских судах районных центров ничего подобного раньше я не встречала. Естественно я была заинтригована и, мягко говоря, разозлена. Еще веселее мне стало, когда сразу после заседания ко мне подбежала одна из женщин, представляющих противоположную сторону, и не стесняясь моих клиентов, попыталась в прямом смысле на меня наехать:

— Нет, вы видели. Вам же сам судья говорит, что, мол, замолчите. А Вы прям так нагло влезаете в НАШ разговор. Вас вообще практики надо лишать! Я об этом обязательно в администрации поговорю! Как Ваша фамилия? Это вообще где такие адвокаты работают?!
— Моя фамилия довольно-таки четко указана в доверенности, — копия которой есть в материалах дела. А, что до моей практики, — не утруждайтесь, Ваша администрация влияния на меня точно не имеет, а адвокатского статуса у меня никогда не было.

Еще их интересовало: из какого я города? Причем этот интерес, сразу было заметно, имел чисто прикладное значение, — наверное, хотели искать. Почти на выходе меня догнала еще одна «представительница» с вопросом, а есть ли у меня дети? Тут уж клиенты подсуетились, быстро-быстро оттесняя ее и подталкивая меня к выходу.

По результату очень хотелось написать в квалификационную коллегию судей, но ограничились малой кровью. Получив протокол судебного заседания, где, естественно, не отражено ни одно из моих ходатайств, но зато здорово прописано, как нам «разъясняли» права, пишем замечания, что, мол, ничего не разъясняли, ходатайства не отразили… Ходатайства еще и по почте.

В общем-то, никто не сомневался, что правильность замечаний не удостоверят, но была такая слабая надежда, что на судью это повлияет и, может, начнет думать: кому и чего разрешать, а кому нет.

Мечтам сбыться суждено не было. Хотя… В следующее судебное заседание, судьей было куплен и положен на стол томик ГПК и с каждым новым заседанием он выучивал все больше и больше наших прав, которые обязан разъяснять.

Вообще в город N я ездила со все возрастающим интересом. В этом процессе у меня многое было впервые. Я, например, впервые столкнулась с тем, что за порядком в зале, где идет процесс по гражданскому делу, могут следить два пристава-автоматчика. Вообще эти вооруженные личности пугали мою клиентку, и она периодически оглядывалась на «галерку», чем вызывала неудовольствие судьи и угрозы «выпроводить со штрафом». Хорошо хоть автоматчики при этом не передергивали затворы.

А сам суд интересовал только вопрос экспертизы:

—  Истцы мы будем экспертизу назначать или все-таки Вы от иска откажетесь?

— Уважаемый суд, мы обращаем Ваше внимание, что мы не ставим вопрос об обоснованности диагноза, предметом спора не является выяснение вопроса здоровья или не здоровья дочери истца. Мы обжалуем законность действий государственного органа, у которого вообще не было никаких оснований и полномочий для проведения подобной экзекуции над ребенком, которые не имеют права принимать решения о том, где учиться ребенку. Потому что это исключительное правомочие его родителей.

— А мы еще поставим вопрос о лишении родительских прав….

Громкий «Ах», со стороны истицы.

— На каком основании?
— А она проживает в гражданском браке.
— Подскажите, пожалуйста, какой статьей Семейного кодекса, проживание в гражданском браке, установлено в качестве основания для лишения родительских прав? — я реагировала на бред, который несла опека, уже с плохо скрываемым сарказмом.
— А это просто аморально.

Вообще после каждого судебного заседания я удивлялась, почему же судья никак меня не штрафанёт. Да просто так, безо всяких оснований. Просто за особую наглость. Наверное, боялся, что обжалую.

Но как-то раз, приехав в очередное судебное заседание, я нашла клиентку в расстроенных чувствах. Долго извиняясь, она просила меня составить ей отказ от иска. Выяснилось, что настало время прямых угроз со стороны администрации, — бизнес ее супруга трещал по швам от вдруг нахлынувших проверок.

Конечно же, не хотелось так заканчивать это дело. Тем более, что наглость зарвавшихся чиновников просто впечатляла, и очень хотелось их осадить. Я просила у нее разрешение попробовать в завтрашнем судебном заседании свести все к мировой. С трудом, но я получила согласие… В конце — концов, если не получится, к концу судебного заседания мы можем и отказаться от иска. Один день, собственно, ничего не решает.

И нам удалось! Администрация пошла нам навстречу и признала требование об обязании школы зачислить ребенка во второй класс. Сошлись на том, что родители принесут результаты контрольной, написанной в другой школе, — этой уже не доверяли, — и дадут нормальные документы для перевода ребенка в другую школу. До этого девочка уже полгода училась даже не в другом учебном заведении, а в другом городе, — но фактически без документов, хорошо хоть руководство этой другой школы пошло на встречу.

Так и тут не обошлось без судейского выверта. Утверждать наше мировое соглашение судья не захотел.
— Как же я могу школу обязать? Хоть к чему-то?
— Ну так Вы ж на то и судья.
— Нет это вправе только школа решать….

Благо дело, в мировом администрация оказалась заинтересована чуть ли не более, чем мы… У меня давно чесались руки сделать это дело достоянием общественности, тем более там были задействованы интересы не только моих доверителей но еще и сотни других детей… Истица, была не против. А вот администрации это было явно не нужно ни под каким соусом.

В общем, судью удалось убедить. Он хоть и предлагал ответчикам «все переиграть» даже после вынесения определения, но, в конце – концов, понял, что и для него-то собственно такое решение, — самый хороший вариант. Жалоб не будет.

Фразу представительницы опеки о том, что я их «изнасиловала в процессе», я, наверное, еще долго буду считать самым большим комплиментом в свой адрес.